Праздник был в самом разгаре. Сын лорда Малэра, Кавор Малэр отмечал окончание своей вольной жизни холостяка и по этому поводу устроил большой пир, на который, впрочем, пригласил не только друзей-приятелей, как того требуют правила приличия, но и подруг. И пусть последних он до этого в глаза не видел, зато видела треть города в борделе "Синяя роза", содержащийся мамашей Шам. Впрочем, нет. Одну он приглашенную встречал точно, и девчонка не была обитательницей неблагопристойного заведения. То, что она его – нет, дело третье. Точнее не знала до семи вечера, а теперь мечтала убраться из большого, двух этажного особняка как можно скорее. Маленькая эльфийка в принципе не любила такие мероприятия, и когда труппа устраивала дружеские попойки, старалась держаться подальше, предпочитая... да что угодно, мало ли можно найти занятий? Хотя иногда присутствовала всё же, но как зритель. Или рассказчик, благо тем, даже спьяну, нравился звонкий голосок эльфки. Но нынешним слушателям было решительно плевать на сказки. И на танцы. Хотя нет, последние привлекли внимание, но так что Фей враз расхотелось продолжать. Почему ей не понравилась реакция? А кому понравится, если благодарность слушателей идёт в виде попытки обнять, причём мало того, обдавая смрадом перегара, так ещё рука нахала нет-нет, да и тянется к обтянутому тонкой тканью платья, бедру? Однажды она уже встретилась с таким обращением и долго приходила в себя, несмотря на то, что синяки были не у неё. А ещё разбуженный окончательно дар, от которого желала отказаться! И вот теперь, лицо залила краска, а место, по которому скользнула потная ладонь, хотелось помыть. Сейчас Канарейка сидела в самом углу, где было, во-первых, окно, а значит прохладнее, а во-вторых, хозяин там её не замечал. Самое плохое – вернуться в цирк она не могла, программа была прописана до утра. Шандрим сказал, мол не намерен платить неустойку из-за глупых капризов. Ему бы сюда! На её место. Но она всё расскажет. И неустойку уплатит тот, кто захотел на своём празднике увидеть факиршу! Так вот. В договоре указано - она должна только выступать, ей ведомо, какие ещё женщины иногда выполняют обязанности. Слава богам она неприкосновенна, так или иначе. По крайней мере... хозяин не мог обмануть, так ведь?
Музыка била по ушам, хот музыканты играли умело. Наверное, просто не было настроения это слушать. Фэй склонила голову, прижавшись лбом к прохладному камню. И не успела задремать, прикрыв глаза, как услышала крики:
- А подарок откроешь?! – эльфа мазнула взглядом по процессии друзей жениха, и отвернулась бы, кабы не поняла, что идут к ней. Соскользнув со стула, она решила выйти из зала, от греха. Но это оказалось весьма опрометчивым поступком. Дорогу ей загородил будущий лорд. Правда, сейчас улыбка была не наглой как тогда, после её выступления, а мягкой, извиняющейся.
- Простите, миледи. Мы вас видимо напугали. Я так каюсь, право, чем я могу загладить свою вину? – он прижал длиннопалую кисть к сердцу, и заглянул ей в глаза. Вообще немало женщин сочли бы его приятным. Лицо сердцевидное, с правильными чертами, под носом щегольские тонкие усы и бородка клином.  Фьёрн, на этот раз, уподобилась множеству, уже порядком понервничав, не замечала, вроде как, очевидного для более осторожного существа. Зато отметила мягкость тона и извиняющиеся нотки. Циркачка несмело улыбнулась:
- Сударь мог бы отвезти меня обратно в цирк. Я думаю моё общество уже не нужн…
- Что вы! – нарочито возмутился юноша. – Ваше общество необходимо! Я решительно должен загладить свою вину. Пойдемте, я покажу вам башню. Весь город как на ладони. – дружелюбие не гасло, становясь каким-то приторным, навязчивым. Фей отметила, что это начинает раздражать. Но все, же обречённо кивнула. Перспектива остаться с его дружками и ярко накрашенными женщинами в коротких, до колена, платьях не грела совсем. А третьего не дано. Увы.
Фиёрн неуверенно двинулась за Кавором, едва ли не отпрыгивая от гостей. Заметив колебания девушки, он взял её за руку и потянул к дальней двери. Они прошли по коридору, свернули на винтовую лестницу. Постепенно голоса стихали. Она остановились перед очередной дверью. Её юноша небрежно толкнул, и так же, по-свойски втащил внутрь эльфку. Меньше всего эта комната походила на башню. Вот на спальню – так точно. Канарейка почувствовала смутный, не оформившийся страх. Но гнала от себя дурные мысли. Ведь, в конце концов, хозяин показал себя гостеприимно? Может он проводил её к покоям, где она переночует? Но парень выходить не торопился, напротив, прошелся по комнате, распахнул створки окна, и повернулся к гостье. Луна услужливо освещала комнату, а Фей и без неё отличено различила издевательскую ухмылку привыкшего повелевать, на уже ставшим совсем не приятным, лице.
- Раздевайся, – это  даже не приказ. Распоряжение, что ли? Акробатка сделала шаг назад, но наткнулась спиной на стену. И потихоньку пошла к двери, не отрывая настороженного взгляда от человека. – Глухая? А там хорошо слышала. Или…О! Так старик мне правду сказал!
- Что? – вопросительно выгнула бровь, но видимо под стариком имелся в виду Шендрим, а о чём тот говорил?
- Ничего, – ухмыльнулся он, и одним шагом оказался рядом. Не ожидавшая такой прыти, эльфа отскочила чуть не на метр, оказавшись рядом с тумбочкой. Судя по плавному шагу и расслабленным движениям, дворянин находил ситуацию забавной. Он громко засмеялся.
- Надо же! Это действительно весело! Обычно девки сговорчивее. Ну, иди-ка сюда, не обижу, – всё ещё силясь, он протянул руки. А Фьёрн, понимая что, кажется, все-таки вляпалась, схватила первое, что попалось под руку. То есть, что было на тумбе. Не окажись там ничего, она бы, наверное, сиганула в окно. С неё бы сталось, но на этот раз судьба решила обойтись малыми жертвами. Об одном сейчас жалела Фэй, кроме того что согласилась «организовать приватное выступление для богатого господина.», о том, что веера сиротливо лежали в зале. Как орудие самозащиты они годились мало, но хоть что-то. Всяко лучше…подсвечника. А именно ему посчастливилось быть тем самым «первым-что-попалось».
-Не подходи! – свирепо (очень на то, уповая), прошипела девушка, замахнувшись канделябром. К её удивлению аристократ захохотал заливистее. Видимо ему доселе не угрожали.
- А то что? Убьёшь? Бу! - Передумай в последний момент, может, всё было бы куда менее трагично. Наверное, порой стоит идти на компромиссы с ситуацией, если она откровенно выставляет иголки. Но кто будет обращать внимание на выпустившего когти котёнка? В таких случаях псы идут напролом. И Кавор пошёл, последовав, как всему дурному, велению играющего в крови алкоголя, излишней самоуверенности и похоти. А ещё весело ему было. Вот хохма! Его подарок так кусается и грозится убить! Раньше он так тоже развлекался, но в итоге девушки уходили молча. На утро. Все - с синяками. А иные – довольными и с ними. Впрочем, не зря выбрал циркачку, потом поговорив с владельцем балагана, понял, что девчонка непуганая. Шлюхи ему порядком приелись, а если так шутить с горожанками , это может обернуться скандалом. Другое дело эльф. Тем более актриса, которой заплатят. Так что, по его мнению, девчонка в накладе не останется, уж точно. И доказать ничего не сможет, если захочет.  Сняв с пояса тяжёлый ремень и перехватив его на манер аркана, причмокнул. Пляска начала надоедать, а на смену веселью приходила тихая злость. Рванувшись с места, успел вцепиться пятернёй в густую шевелюру строптивого подарка.
Удар оказался неожиданным, но точным. Мужчина коротко крикнул и тяжело повалился на пол. От виска отчётливо ползла, тёмная в ночи, дорожка. Несколько мгновений Фей стояла неподвижно, держа руку вытянутой и напряженной. От хвата болел висок, казалось, клок волос выдран. Сила удара ещё чувствовалась. А с круглой чаши подсвечника упала тяжёлая капля. Тёмная. Как на виске. А человек уже не смеялся, да и вообще, не двигался.
«Убила…» - как молния пронеслась, отсекая напрочь здравый смысл, паническая мысль.
«Убила, убила, убила..» - колокольным звоном отдавалась в сознании догадка. Канарейка на ватных ногах подошла к лежащему. Проверить дышит ли, не хватило смелости. Так живые не лежат. По крайней мере, так казалось. До крови закусив губу, чтобы ненароком не заорать или не зареветь, Фэй кинулась к кровати. Она точно помнила – тут три этажа. И выйти можно лишь одним способом. Провались всё пропадом! И реквизит, в том числе! Сейчас была лишь одна мысль, затмевая раскаяние убийства – убраться! Подальше. Иначе…За смерть аристократа - повешение? Или четвертование?! Тем временем руки машинально связывали простыни, тонкую ткань одеяла и даже нечто смутно напомнившее панталоны.
Бежать, бежать, бежать!!

Спуска почти не запомнила - словно в тумане скользила по непрочной самодельной верёвке, чувствуя как слабеют узлы. Ей повезло - они не развязались под весом циркачки, а природная и развитая ловкость сделали трюк гораздо проще. Высота Фей не пугала уже давно. В себя привела тихая, чешущая боль на покрасневших ладошках - слишком торопилась, впрочем, выбора у неё не было. И только сердце перестало заходиться в бешеном ритме, как едва не подпрыгнула от чужого негромкого оклика. Внутренне застыв, резко обернулась, впившись взглядом в мужчину, стоящего напротив. В темноте сложно разобрать черты лица, но охранником он не был, ни ливреи, ни других знаков отличия, как и брони в целом.
Несколько слов на наречии долийцев знала, однажды пришлось покупать у клана провизию - Фей послали как парламентёра. В итоге она прожила в клане три дня, после чего, следуя долгу, вернулась в балаган. Поэтому речь незнакомца поняла, но напряжение меньше не стало. Эльфийка моргнула, словно отгоняя морок, расслабила мышцы, готовые к новым свершениям во имя спасения тельца.
- Чт...что? - вырвался светящий шёпот. До боли закусив губу, покачала головой. - Я смертница, и...Вам лучше уходить, скоро тут будет полно стражи, я... - запнулась. - Я убила... лорда, убила, - окончательно потерявшись, промямлила она. Андрасте, как же страшно! Невольно заметила, что и голос подрагивает. То ли от нервного напряжения, то ли от предстоящих событий. В цирк она не вернётся, нет! Надо скрыться из страны, притом скорее. Или их этого городка... Но пока, она даже из сада не сбежала! И ноги ватные, в голове всё путается, ещё этот тип. Хотя, его она боялась меньше всего. Ну, право, что он сделает? Позовёт стражу, чтобы сорвать награду за поимку преступницы? Кто он вообще? Не садовник, не гость, не челядь... Прохожий? Заблудившийся? Вор?
- Вы... вы позовёте кого-нибудь? Мне нужно уйти, я... мне нечем заплатить за ваше молчание, помощь... Вы не поможете, не лгите, - наконец твёрдо, как могла в своём положении и состоянии, закончила Фей. Глазами уже просчитывала путь побега, даже то, как толкнуть и уйти от внимания пришлого сородича.
Ей очень, очень, не хотелось умирать, и умирать так некрасиво. На площади, через унижение. Пятой бедой постепенно наваливался груз вины за отнятую жизнь, придавливая к земле уже морально.

Больше слов не требовалось. Да и нечего сказать, когда всё идёт под откос? Решив, что худо уже случилось, последовала за незнакомцем, в конце-концов, если допустить ему веру, то это хоть какой-то, но шанс спастись. О вине она подумает позже.
Дорога не выкидывала никаких сюрпризов, Фей двигалась бесшумно, ступая мягко, будто шла по канату. В какой-то степени так оно и было. Показавшаяся было кухарка была оглушена. Оглушена, заставила себя поверить циркачка, тем более она отчётливо видела как союзник склонился над несчастной. Ссадина не в счёт, на себе Фиёрн могла их перечесть на бесконечность, сколько раз падала, или неудачно выделывала очередной кульбит?
Руку приняла сразу, понимая, что робости не место, ровно как и раздумьям - с минуты на минуту может нагрянуть стража, но... Обходилось. Наверное, подумала она, лорда просто не решаются побеспокоить, вероятнее шум начнётся утром. И именно к тому времени стоит убраться от города подальше.
Потайной ход представлял собой заброшенный коридор. От стен веяло вечным земляным холодом, пахло сыростью и плесенью. Продвигаясь, Фей едва сдержала крик, когда под ногой пробежала большая крыса. Нет, грызунов она не боялась, но научена, какие болезни приносят эти невинные твари Создателя. Заражённого чумой видела своими глазами и чудом не подхватила болячку, после того, как цирк проехал окутанный вуалью мора край.
Шли около получаса, хотя точно предположить было нельзя, тут время будто кануло во мрак, его вовсе не существовало. Только далёкая капель протекавшего где-то рядом колодца или подземного ручья, шорох местных перебежчиков и мечущиеся меж стен длинные тени беглецов. Факел чадил нещадно, заставляя девушку, то и дело, отфыркиваться от пахучего и густого дыма. Она вздохнула с облегчением, когда впереди замаячил просвет, становясь всё ярче, с подходом. Тоже факел, поняла она, но установлен у массивных дверей, а огонь питался магией. Видимо, освещение было заказано в Круге. Так делают в замках и... потайных рукавах зданий. Игра - вспомнила распространённое в Орлее понятие Канарейка. Она живо интересовалась чудным увлечением знати, только потом узнав, что за собой оно влечёт череду смертей и разорений тех, кто неверно ставил.
- Это выход? - шепнула она мужчине, подойдя на шаг ближе. Первый страх перед ним ушёл, давая месту отвлекающему от основной беды, любопытству. - От прислуги я слышала, что хозяева имения, могут сбежать в лес, если впадут в немилость. Ещё шутили, мол, молодой господин, спьяну, спутает лаз со спальней жены своего брата...

Это было лучше леса, даже с точки зрения отхода господского. Каменистый берег колол босые ступни, но девушка мужественно терпела неудобства. Закралась паническая мыслишка о том, что вещей-то у неё с собой нет, ничегошеньки! Ну и тьма с ними, решила она, главное было унести ноги, а решать остальное прядётся по мере поступления. В конце-концов... Она может попробовать воровать, благо ловкость позволяет. Или плясать за деньги, хоть теперь боязно даже щиколотку оголять, после такого-то. И, конечно, сложно весело глядеть в завтра, зная что на твоей совести отнятая жизнь. Проклятие...
Ловко перескочив в лодку, с облегчением села, усталость, добавленная нервами, давала о себе знать ноющими мышцами. Ещё хотелось пить, сильно, но Аметин не стала открывать рта, не время. Переведёт дух, и возможно тогда... Попросит. Некоторое время они плыли молча, эльфийка помогла мужчине грести, настояв на том, что может взять вторую пру вёсел, не большая, да подмога. Наверное, рассчитано на быстрое бегство, одними тут не управишься.
- Куда податься, - эхом ответила она. Мотнула головой. - Да. То есть нет. Неважно. Я придумаю что-нибудь. Наверное, осяду в эльфинаже на некоторое время, а после... - чего хотелось меньше всего, так это провести жизнь в гетто. Лучше уж виселица, веселее и не долго мучиться. - Меня Аметин зовут. Или Канарейка, правда... Эта кличка цирковая, и я от неё открещусь, - откреститься, как пить дать. Хозяин её подвёл, предал. Продал, иной причины поведению лорда найти сложно. А если её продали... То возвращаться она не обязана просто. Сама выживет. Сильная, сможет.
- Давай я подежурю. Сон не идёт. В общем я грести одна могу, час-два, если смотрит, - помолчала. - А девушек я не видела, нет. Точнее, рыжих тьма, ведь это просто... цвет поменять. Антиванская трава открашивает волосы до красного, так что... расскажи больше, может встречала, - поморщилась. Плавная речь не выходила, слова скакали, промеж образуя паузы. Во рту сухо, в голове словно мор прошёлся. -  Бардов я немало в живую слушала. А ты... Ты что делал там, в саду? - решилась задать то, что вертелось на языке. - Ты не слуга, не стражник. Не батрак, кто? Вор? Не скажу никому, - натужно улыбнулась. - Секреты беречь умею. И благодарю за помощь. Я отплачу, как шанс будет, - из-под длинных ресниц снова разглядывала спутника. О чём тот молчит? Любимую потерял? Или ту, кто должна? Неважно. Просто самой хотелось выговориться. Про сегодняшний день, словно бы оправдания ради. Да слушать других, слушать, чтобы о своём поменьше думать. И о завтра. И вообще - о грядущем и далёком будущем, переминающимся такой же кисельной мглой, как тени в гроте.

- Знаю, что не для меня,- спокойно ответила эльфка. Сегодня уже поняла - никто вообще ни для кого ничего не делает, только лишь для себя. Вот он - по её вине провалил работу. А она погубила несчастного человека, и плевать что тот был насильником, она не Создатель чтобы решать кому жить, а кому нет.
- Надеюсь, ты её отыщешь, и, надеюсь, она действительно так чиста, как ты думаешь, - кивнула, как-то отстранёно. Взгляд рассеянно блуждал по глади воды, они уже выплыли под чёрно-синий купол неба. Вдруг Фьёрн отложила вёсла, извиняющеся глянув на Дэрта.
- Я, всё же, оставлю... вот, - отцепила от пояса мешочек. - Просто, тебе нужнее. Я же верну долг, - у учёных мужей это называется истерика. Тихая, без криков и слёз, но дающая твёрдую решимость на то, о чём пожалеть не успеешь.
Она не Создатель, чтобы судить других. И не имела права делать то, что сотворила. Каким бы лорд не был, она отняла у него шанс исправится, быть ласковым с женой или ребёнком. Убийца до него не добрался, но страшное совершила она. У наймита больше правды - ему платили, выбора не было. У татей на дороге больше оправдания - им нужно есть и добывать хлеб. У оборванца из подворотни своя причина - он не умеет иначе. Испуг же, решила Аметин, самое мерзейшее, что могло ей тогда двигать. Убить нечаянно, что может быть отвратительнее, гаже? Если люди будут признавать необходимость лишать глотка воздуха случайно, то мир упадёт в бездну раньше, чем предначертано!
- Я не невинная, ты зря меня спасал, - сказано, глядя на глядь, не собеседника. Как зачарованная не отрывала взора от зеркальной плёнки озера, в которой отражался диск луны. Показалось, или весь  свой мысленный монолог она озвучила? Наверное...И ладно. Пусть это будет исповедью ночной хмари.
Подалась чуть вперёд, чувствуя как баюкают их маленькое убежище небольшие волны.
Жалела только о том, что нету под рукой камня, дабы привязать к щиколотке.
Умереть за смерть - это ли не справедливо?
Такие трусы и падальщики, как она, просто не имеют права жить, те, кто спасает свою жалкую жизнь ценою страшной, а потом купаются в чужом сострадании. Абсурд продолжал рождать новые обвинения, бичевать, усугубившейся во сто крат, виной.
"Просто не хочу убивать невинного"
Наивный...
Пучина ударит ледяными плетями, потянет ко дну, тело будет порываться к спасению. Выдержит?
- Не смей. Хотеть жить! - приказывала себе снова и снова, когда вторым гостем подступил новая волна ужаса и животного страха перед роковым шагом. - Не смей!

Нелепая и глупая ситуация вызвала промельк грустной усмешки, тут же потухшей. Лицемерка. Не решилась бы умереть, громкие слова, желание чтобы тебя пожалели, убедили в праведности твоей, в невиновности. Только вина-то останется. Хотя, тешиться можно одним – никому больше лорд и зла не причинит, а скольким поломал жизнь, то наверное не счесть. Высвободила ладошку, качнула головой.
-  Ты бы прыгнул, - неожиданно сказала она. – Неправильный убийца. Другой бы убил ещё там, и был бы прав, а ты… Обузой взял, хотя знаешь, что могли поймать. Странный. Наверное, это правильно. Я помогу тебе её найти, если увижу – пришлю весточку, как придумаю, - поймала взгляд Дерта. – Уходи от тех, кто тебя не ценит. Я, наконец, решила оборвать обязательства. Я ничего не должна тем, кто предал. А ты? Надеюсь, туда, куда мы причалим, не придут наши беды, - протянула затёкшие ноги. Они покидали Орлей. Никогда не думала, что это будет так. Второй шанс? Как она его потратит? По сути, всё время была той, кого презирала, в страхе повторить судьбу. Может, это то, что уготовано? Или сны – страшные и нет, щерящиеся тысячью зубов и манящие бескрайними равнинами и чудными холмами? Аметин подняла глаза к серебристой монете луны. Через несколько часов сморит сон, даже не он  - дрёма, холодная, неспокойная, без сна. Во рту станет совсем сухо и липко, так что ночью она проснётся, чтобы глотнуть воды, и снова смежить веки, уже не помогая грести уставшими и заболевшими от усталости руками. А утром они пристанут к мшистому берегу, разделят запасы и двинутся каждый в свою сторону. Точно так и будет, да.
Точно так.
Канарейка привстала, чуть осторожно, чтобы не качнуть лодчёнку, и совсем без стеснения сблизила своё лицо с лицом того, кто умудрился дать шанс, сам будучи грешником. Создатель смешно шутит, нелепо даже.
Поцеловала неумело, но будто в последний раз.
Создатель смешно шутит, нелепо, давая нам повод желать жизни, желать себя простить, учиться и дать себе да другим второй шанс. Аметин просто хотела убедиться – это так. И ей захотелось, с новой силой. Она была жива, не хотела смерти, ибо могла быть участь во сто крат хуже вины за гибель дурного человека!
Отстранившись, лишь смущённо улыбнулась:
- Прости. Хотела понять кое-что. И…поняла. А ещё… пусть это будет моим спасибо, сказанным в дюжинный раз…
Скоро утро. И они разойдутся. Только теперь стало теплее и будущее уже не пугает.